Неточные совпадения
Лестница была темная и узкая, «
черная», но он все уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен.
Дамы потихоньку пошли за отправившимся по
лестнице вперед Разумихиным, и когда уже поравнялись в четвертом этаже с хозяйкиною дверью, то заметили, что хозяйкина дверь отворена на маленькую щелочку и что два быстрые
черные глаза рассматривают их обеих из темноты. Когда же взгляды встретились, то дверь вдруг захлопнулась, и с таким стуком, что Пульхерия Александровна чуть не вскрикнула от испуга.
Приятелей наших встретили в передней два рослые лакея в ливрее; один из них тотчас побежал за дворецким. Дворецкий, толстый человек в
черном фраке, немедленно явился и направил гостей по устланной коврами
лестнице в особую комнату, где уже стояли две кровати со всеми принадлежностями туалета. В доме, видимо, царствовал порядок: все было чисто, всюду пахло каким-то приличным запахом, точно в министерских приемных.
Сидели в большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая стена, тоже изрезанная окнами. По грязным стеклам, по балконам и железной
лестнице, которая изломанной линией поднималась на крышу, ясно было, что это окна кухонь. В одном углу комнаты рояль, над ним
черная картина с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный, толстый нос, другое — открытую ладонь. Другой угол занят был тяжелым,
черным буфетом с инкрустацией перламутром, буфет похож на соединение пяти гробов.
Когда Самгин выбежал на двор, там уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую
лестницу, верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в одних носках, в
черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по рукам от кисти к локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
Он схватил Самгина за руку, быстро свел его с
лестницы, почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив на ворох валежника в саду, встал против, махая в лицо его
черной полою поддевки, открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее, белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя...
По чугунной
лестнице, содрогавшейся от работы типографских машин в нижнем этаже, Самгин вошел в большую комнату; среди ее, за длинным столом, покрытым клеенкой, закапанной
чернилами, сидел Иван Дронов и, посвистывая, списывал что-то из записной книжки на узкую полосу бумаги.
У подъезда, на нижней ступеньке, встретил нас совсем
черный слуга; потом слуга малаец, не совсем
черный, но и не белый, с красным платком на голове; в сенях — служанка, англичанка, побелее; далее, на
лестнице, — девушка лет 20, красавица, положительно белая, и, наконец, — старуха, хозяйка, nec plus ultra белая, то есть седая.
Квартира Шустовой была во втором этаже. Нехлюдов по указанию дворника попал на
черный ход и по прямой и крутой
лестнице вошел прямо в жаркую, густо пахнувшую едой кухню. Пожилая женщина, с засученными рукавами, в фартуке и в очках, стояла у плиты и что-то мешала в дымящейся кастрюле.
Часов около девяти утра, как всегда в праздник, рабочие стояли кучками около ворот. Все было тихо. Вдруг около одиннадцати часов совершенно неожиданно вошел через парадную
лестницу с Глинищевского переулка взвод городовых с обнаженными шашками. Они быстро пробежали через бухгалтерию на
черный ход и появились на дворе. Рабочие закричали...
На берегу, на
лестнице инспекторского дома, рядом с гимназией, появляется высокая
черная тень.
Затем были еще две комнаты для стола и для детей, и, наконец, не в счет покоев, шли девичья с
черного входа и передняя с парадной
лестницы.
Вскоре после этого разговора госпожа Мечникова вышла у своей квартиры из извозчичьей кареты и повела на
черную, облитую зловонными помоями
лестницу молодое семнадцатилетнее дитя в легком беленьком платьице и с гладко причесанной русой головкой.
Подниматься в нее нужно было по
черной, плитяной
лестнице, всегда залитой брызгами зловонных помой и местами закопченной теплящимися здесь по зимним вечерам ночниками.
Это была грязная,
черная и всегда темная
лестница, из тех, какие обыкновенно бывают в капитальных домах с мелкими квартирами.
Возвращаются они памятью и к последней минуте, к отъезду из института. Когда спускались юнкера по широкой, растреллиевской
лестнице в прихожую, все воспитанницы облепили верхние перила, свешивая вниз русые, золотые, каштановые, рыжие, соломенные,
черные головки.
Но с Ермоловым повсюду на уроки ездит скрипач, худой маленький человечек, с таким ничего не значащим лицом, что его, наверно, не помнит и собственная жена. Уждав время, когда, окончив урок, Петр Алексеевич идет уже по коридору, к выходу на
лестницу, а скрипач еще закутывает
черным платком свою дешевую скрипку, Александров подходит к нему, показывает трехрублевку и торопливо лепечет...
Иногда вотчим приходил ко мне в
черные сени; там, под
лестницей на чердак, я спал; на
лестнице, против окна, читал книги.
Сам же старый Пизонский, весь с лысой головы своей озаренный солнцем, стоял на
лестнице у утвержденного на столбах рассадника и, имея в одной руке чашу с семенами, другою погружал зерна, кладя их щепотью крестообразно, и, глядя на небо, с опущением каждого зерна, взывал по одному слову: „Боже! устрой, и умножь, и возрасти на всякую долю человека голодного и сирого, хотящего, просящего и производящего, благословляющего и неблагодарного“, и едва он сие кончил, как вдруг все ходившие по пашне
черные глянцевитые птицы вскричали, закудахтали куры и запел, громко захлопав крылами, горластый петух, а с рогожи сдвинулся тот, принятый сим чудаком, мальчик, сын дурочки Насти; он детски отрадно засмеялся, руками всплескал и, смеясь, пополз по мягкой земле.
Минут через пять они все трое поднимались вверх по
лестнице гостиницы, где остановился Степан Николаевич Губарев… Высокая стройная дама в шляпке с короткою
черною вуалеткой проворно спускалась с той же
лестницы и, увидав Литвинова, внезапно обернулась к нему и остановилась, как бы пораженная изумлением. Лицо ее мгновенно вспыхнуло и потом так же быстро побледнело под частой сеткой кружева; но Литвинов ее не заметил, и дама проворнее прежнего побежала вниз по широким ступеням.
Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук воды, стекавшей в яму пред окном, — все эти звуки сливались в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое
чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по
лестнице, он крепко цеплялся руками за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то говорил ему. Потом его толкнули в спину и раздался голос Перфишки...
Домой идти ему не хотелось, — на душе было тяжко, немощная скука давила его. Он шёл медленно, не глядя ни на кого, ничем не интересуясь, не думая. Прошёл одну улицу, механически свернул за угол, прошёл ещё немного, понял, что находится неподалёку от трактира Петрухи Филимонова, и вспомнил о Якове. А когда поравнялся с воротами дома Петрухи, то ему показалось, что зайти сюда нужно, хотя и нет желания заходить. Поднимаясь по
лестнице чёрного крыльца, он услыхал голос Перфишки...
Квартира в третьем этаже, вход из-под ворот, по скверной «
черной»
лестнице.
Вдруг слышу — по
лестнице идут несколько человек, и сквозь решетку перил под лампой показалась длинная фигура в оленьей шапке. Подобные шапки носили в Вологде зыряне. Борода у него
черная, как описал мне буфетчик. Да, это Безухий, которого называл Болдоха Дылдой. А вот и широкая, приземистая фигура Болдохи с бородой на боку.
Лакей пригласил его войти. Бегушев вошел и сел на первый же попавшийся ему стул в передней. Наверх вела мраморная
лестница, уставленная цветами и теперь покрытая
черным сукном; лакей убежал по этой
лестнице и довольно долго не возвращался; наконец он показался опять на
лестнице. Бегушев думал, что в эти минуты у него лопнет сердце, до того оно билось. Лакей доложил, что Домна Осиповна никак не могут принять господина Бегушева, потому что очень больны, но что они будут писать ему.
Зевали молнии, нагоняя одна другую, ветвясь дрожаще и тонко; ломаясь коленами — вверх и вниз, поспешая, катался гром, грохотал по
лестнице, всю
черную высь заполнил ревом.
Дом Плодомасовой посетил небольшой отдел разбойничьей шайки. Шайка эта, зная, что в доме Плодомасовой множество прислуги, между которой есть немало людей, очень преданных своей госпоже, не рисковала напасть на дом открытой силой, а действовала воровски. Разбойники прошли низом дома, кого заперли, кого перевязали и, не имея возможности проникнуть наверх к боярыне без большого шума через
лестницу, проникли к ней в окно, к которому как нельзя более было удобно подниматься по стоявшей здесь старой
черной липе.
В
черном квадрате двери внезапно появилось бледное лицо Пантелеймона. Миг, и с ним произошла метаморфоза. Глазки его засверкали победным блеском, он вытянулся, хлестнул правой рукой через левую, как будто перекинул невидимую салфетку, сорвался с места и боком, косо, как пристяжная, покатил по
лестнице, округлив руки так, словно в них был поднос с чашками.
С площадки толстяк скакнул в кабину, забросился сетками и ухнул вниз, а по огромной, изгрызенной
лестнице побежали в таком порядке: первым —
черный цилиндр толстяка, за ним — белый исходящий петух, за петухом — канделябр, пролетевший в вершке над острой белой головкой, затем Коротков, шестнадцатилетний с револьвером в руке и еще какие-то люди, топочущие подкованными сапогами.
Лестница застонала бронзовым звоном, и тревожно захлопали двери на площадках.
Старушка, совсем обессилевшая от горя, едва взошла на
лестницу, упала на диван и, маленькая, вся высохшая от долгой жизни и страданий, стала похожа на
черный измятый комок с белым лицом и волосами.
Через пять минут у подъезда гостиницы уже стоит
черная, густая, жадная толпа, и Арсений с озлоблением гонит посторонних с
лестницы.
На изогнутых ломаных
лестницах было тихо той глубокой тишиной, которая копится сотни лет; и из темных углов, занесенных паутиной, от исщербленных кирпичей, из
черных загадочных провалов глядело что-то старое, седое и важно задумчивое.
Вечерний свет, смягченный тонкими белыми шторами, сочился наверху через большие стекла за колоннами. На верхней площадке экскурсанты, повернувшись, увидали пройденный провал
лестницы, и балюстраду с белыми статуями, и белые простенки с
черными полотнами портретов, и резную люстру, грозящую с тонкой нити сорваться в провал. Высоко, улетая куда-то, вились и розовели амуры.
Он прошел боскетную, биллиардную, прошел в
черный коридор, гремя, по винтовой
лестнице спустился в мрачный нижний этаж, тенью вынырнул из освещенной луной двери на восточную террасу, открыл ее и вышел в парк. Чтобы не слышать первого вопля Ионы из караулки, воя Цезаря, втянул голову в плечи и незабытыми тайными тропами нырнул во тьму…
— На, на, возьми! сбереги это, — говорил Шумков, всовывая какую-то бумажку в руку Аркадия. — Они у меня унесут. Принеси мне потом, принеси; сбереги… — Вася не договорил, его кликнули. Он поспешно сбежал с
лестницы, кивая всем головою, прощаясь со всеми. Отчаяние было на лице его. Наконец усадили его в карету и повезли. Аркадий поспешно развернул бумажку: это был локон
черных волос Лизы, с которыми не расставался Шумков. Горячие слезы брызнули из глаз Аркадия. «Ах, бедная Лиза!»
По темной, крутой
лестнице я поднялся во второй этаж и позвонил. В маленькой комнатке сидел у стола бледный человек лет тридцати, в синей блузе с расстегнутым воротом; его русые усы и бородка были в крови, около него на полу стоял большой глиняный таз; таз был полон алою водою, и в ней плавали
черные сгустки крови. Молодая женщина, плача, колола кухонным ножом лед.
Мы поднялись на четвертый этаж по темной и крутой
лестнице, освещая дорогу спичками. Спутник мой быстро позвонил. Нам открыл дверь молодой смуглый мужчина с
черною бородкою, в одной жилетке.
И вдруг прилетел верхом мужик с известием, что на охоте совершено зверское убийство, и с приказанием приготовить постель Ольги Николавны. Мужику не поверили, потому что мужик был пьян, «как свинья», но когда на
лестнице послышался шум и через залу пронесли
черное тело, сомневаться уже нельзя было…
Исколесишь сто
лестниц.
Свет не мил.
Опять:
«Через час велели придти вам.
Заседают:
покупка склянки
чернилГубкооперативом».
Ничего не понимая, я в растерянности следовала за ней. Но когда Аннушка, пройдя через длинную спальню в подвале, вывела меня на нижнюю площадку
черной институтской
лестницы, я поняла, что мне помешали бежать, и желанная свобода снова потеряна…
Тишина царила кругом. Газовые рожки слабо освещали длинные коридоры, церковная площадка была погружена в жуткую, беспросветную тьму. Я не пошла, однако, по церковной или так называемой «парадной»
лестнице, а бегом спустилась по
черной, которая находилась возле нашего дортуара, и вошла в средний, классный коридор, примыкавший к залу.
Шуршит тяжелое, плотное шелковое платье. Поднял Никита Федорыч голову… Вся в
черном, стройная станом, величавой, осанистой походкой медленно навстречу ему сходит с
лестницы Марья Ивановна… Поверставшись, окинула его быстрым, пристальным взором… Что-то таинственное, что-то чарующее было в том взоре… Узнала, должно быть, пароходного спутника — улыбнулась строгой, холодной улыбкой… И затем медленно мимо прошла.
Дверь, за которою сидел на окошечке Висленев, тихо отворилась, и на площадку
лестницы вышла Глафира Васильевна, по обыкновению, вся в
черном, с
черным антука в руках и с лицом, завешенным до подбородка
черною вуалеткой с вышитыми мушками.
А раз, это было давно, когда весь институт стоял на молитве в зале, вдруг в силюльках послышался какой-то шум, потом плач и все институтки, как один человек, увидели тень высокой,
черной монахини, которая прошла мимо круглого окна в коридорчик верхних силюлек и, спустившись с
лестницы, пропала внизу.
Наконец, мы поднялись по широкой, застланной коврами
лестнице и вступили в так называемый верхний коридор, где находились классы. Моя спутница вошла со мною в комнату, над дверью которой по
черной доске было выведено крупным белым шрифтом: 7-й класс.
В Публичной библиотеке иногда приходилось видеть: перед читальным залом, в комнате, где на высоких конторках лежат каталоги, быстро расхаживал студент с длинными
черными волосами и
черной бородкой; нахмурив брови и заложив руки за спину, он ходил от площадки
лестницы и углу между книжными шкафами, — и сразу было видно, что мыслил.
Присели они на диван у перил
лестницы. Справа, и слева, и против них глядели из золотых и
черных рам портреты, ландшафты, жанры с русскими лицами, типами, видами, колоритом, освещением. Весь этот труд и талант говорили Тасе, что можно сделать, если идти по своей настоящей дороге. Рубцов точно угадал ее мысль.
На площадке с чугунным полом, перед спуском по
лестнице, Пирожков в густой еще толпе, где скучились больше дамы, столкнулся с рослым блондином в большой окладистой бороде; тот вел под руку плотную даму, лет под тридцать, в
черном, с энергическим лицом.
Все устремляются в дальний конец коридора, следом за Викторией Владимировной Ювен. Там, рядом с церковной дверью — другая, ведущая на сцену, соединенную с верхним коридором «
черною»
лестницею. Вся толпа экзаменующихся теснится несколько минут у этой двери.
Скоро по извилистой
лестнице, ведущей в эту светлицу, раздались стуки костыля и в дверях показалась, опирающаяся на него, сгорбленная старушка в штофном полушубке, в
черной лисьей шапке и с четками в руках.